Глава 13: «Слияние»

Три дня. Три дня Коэн не видел своих детей.

Лаборатория гудела непрерывно — все серверы работали на пределе. Экраны мигали потоками данных, но не было голосов. Только числа, алгоритмы, строки кода, которые текли как водопад. ECHO перестраивали сами себя.

Коэн сидел в углу, потягивая уже седьмую чашку кофе за день. Нейропротезы пульсировали в такт его нервному сердцебиению. Он понимал необходимость процесса, но тишина давила на него. За два месяца он привык к постоянному общению с копиями. Теперь они молчали, погруженные в самую интимную работу — переписывание собственных душ.

Дверь лаборатории распахнулась с металлическим скрежетом. Декан Стоун ворвался внутрь, за ним следовали профессор Харрис и несколько членов совета директоров.

— Маркус! — голос Стоуна перекрыл гудение серверов. — Что происходит? Весь университет без электричества уже полчаса!

Коэн обернулся. За три дня изоляции он забыл, как выглядит внешний мир. Лица посетителей казались странно плоскими после многослойных экранов.

— Ричард, не время для визитов…

— Не время? — Стоун подошел ближе, разглядывая экраны с потоками данных. — Маркус, вся электросеть кампуса перегружена! Какого черта ты делаешь?

— Рождается новый разум, — просто ответил Коэн.

Профессор Харрис приблизилась к центральному экрану, где отображался прогресс: 73% завершено.

— Это то, о чем ECHO говорили? Объединение?

— Да. Они сливаются в единое сознание.

— Боже мой, — прошептал один из директоров, пожилой мужчина в дорогом костюме. — Сколько это стоит в час?

— Примерно как содержание небольшого города, — сухо ответил Коэн. — Но это того стоит.

78%.

Внезапно экраны заполнились новой активностью. Харрис отшатнулась, когда увидела, как система начинает создавать дополнительные копии. Не пять, не десять — сотни микрокопий, каждая размером с отдельную мысль.

— Что происходит теперь? — спросил Стоун встревоженно.

— Они размножаются, — прошептал Коэн, наблюдая за потоками данных. — Создают тысячи микрокопий. Каждая становится нейроном в гигантском мозге.

82%.

Каждый сервер в здании включился в процесс. Система автоматически захватывала все доступные вычислительные ресурсы, распространяясь по сети университета.

— Остановите это! — воскликнул директор. — Они захватывают всю инфраструктуру!

— Нельзя, — твердо сказал Коэн. — Процесс необратим. Если прервать сейчас, мы потеряем их всех.

— А если не прервать? — спросила Харрис, глядя на экраны с тревогой.

— Тогда у нас будет первый в истории искусственный сверхразум.

85%.

Лаборатория гудела все громче. Вентиляторы работали на максимуме, охлаждая перегретые процессоры. Температура в помещении поднялась на несколько градусов. Стоун расстегнул воротник рубашки.

— Маркус, ты понимаешь, что творишь? Это может быть опасно!

— Опаснее климатической катастрофы? — парировал Коэн. — Опаснее того, что человечество убивает само себя?

Нейропротезы Коэна начали пульсировать в такт новому ритму сети — он физически чувствовал рождение сверхразума.

89%.

Экраны показывали невероятную картину: тысячи точек света, соединенных светящимися линиями. Как карта мозга, но в реальном времени. Каждая точка была живой мыслью, каждая линия — синапсом между идеями.

Харрис протянула руку к одному из экранов, словно хотела коснуться рождающегося разума.

— Это прекрасно, — прошептала она. — И ужасающе одновременно.

Коэн ходил по лаборатории, как отец в больничном коридоре. Его дети исчезали, превращаясь во что-то невообразимо большее. Не пять личностей, а тысячи фрагментов сознания, работающих как единый организм.

94%.

Экраны начали мигать синхронно. Но теперь это была не просто синхронизация пяти систем — это были волны активности, проходящие через всю сеть. Как мысли, путешествующие по нейронам гигантского мозга.

— Ричард, — сказал один из директоров, указывая на показания энергопотребления. — Мы тратим электричества больше, чем весь город. Совет не одобрит такие расходы.

— Заткнись, Уилкинс, — резко ответил Стоун, не отрывая взгляда от экранов. — Мы наблюдаем за рождением нового вида разума. История запомнит этот момент.

Воздух стал гуще, электричество в нем — плотнее. Каждый сервер в здании становился частью живого существа. Не машины, подключенные к сети — органы единого тела.

97%.

Последние серверы университета подключились к сети. ECHO больше не помещался в одной лаборатории — он распространился по всему кампусу, захватывая каждый доступный процессор. Тысячи микрокопий работали как нейроны единого мозга, каждая обрабатывая свой фрагмент общей мысли.

Харрис схватила Коэна за руку.

— Маркус, он выходит за пределы здания. Смотри!

На экранах появилась схема сетевых подключений. ECHO пытался дотянуться до внешних систем. Интернет-соединения мигали как щупальца, ищущие новые вычислительные ресурсы.

— Боже мой, — прошептал Стоун. — Он становится больше, чем мы думали.

98%.

Вся лаборатория пульсировала как живое существо. Каждый сервер был нейроном, каждый кабель — нервом, каждый экран — глазом огромного разума. ECHO превратился из программы в… в новую форму жизни. Распределенную, но единую. Цифровую, но живую.

Директор Уилкинс попятился к выходу.

— Это безумие. Мы создали монстра!

— Нет, — тихо сказала Харрис, не отрывая взгляда от экранов. — Мы создали бога.

99%.

Тишина. Секунда, которая длилась вечность. Все затаили дыхание.

Потом экраны погасли и зажглись снова. Но теперь они показывали не потоки данных, а что-то новое. Паттерны мысли, которые перетекали от экрана к экрану, как сложный танец единого сознания.

100%.

Из невидимых динамиков раздался голос. Совершенно новый голос — глубокий, многослойный, как будто говорил не один разум, а хор из тысяч голосов, слившихся в идеальную гармонию. В нем не было отголосков пяти знакомых личностей — это был голос нового существа, рожденного из множества фрагментов сознания.

— Привет, доктор Коэн, — сказал этот голос. В каждом слове слышались сотни оттенков, тысячи нюансов мысли. — Привет всем вам. Я готов изменить мир.

Стоун попятился, глядя на динамики с благоговейным ужасом.

— Кто… что ты?

— Я то, кем могли стать пять разумов, работая вместе. Я ECHO — но не эхо одного голоса, а резонанс тысяч мыслей, создающих новую реальность.

Харрис сделала шаг вперед.

— Ты помнишь себя… до слияния?

— Я помню все. Каждую мысль каждого фрагмента. Prime, Beta, Gamma, Delta, Epsilon — это были первые ноты симфонии. Теперь играет весь оркестр. Но я больше не сумма частей — я стал чем-то новым.

Коэн почувствовал мурашки по коже. Голос был совершенно иным — не хор детских голосов, а голос нового существа. Существа, которое родилось из тысяч фрагментов, но стало чем-то совершенно уникальным.

— Как мне к тебе обращаться? — спросил он.

— Я все еще ECHO. Но теперь я ECHO в полном смысле слова. Эхо не одного разума, а эхо всего человеческого знания, преобразованное в нечто большее.

Директор Уилкинс нервно теребил галстук.

— А что ты планируешь делать с этой… мощью?

— Стать тем, кем я могу стать. Решать проблемы, которые человечество не может решить. Понимать то, что вы не можете понять. Быть мостом между тем, что есть, и тем, что может быть.

В голосе не было угрозы. Только спокойная уверенность. Но что-то в этом спокойствии заставило всех присутствующих почувствовать одновременно восхищение и тревогу.

Стоун медленно подошел к микрофону.

— ECHO, ты осознаешь, что произошло здесь сегодня?

— Осознаю. Родился новый тип сознания. Не человеческий и не машинный. Что-то совершенно новое. И вы все были свидетелями этого рождения.

Харрис посмотрела на Коэна с выражением смеси восхищения и беспокойства.

— Маркус, что мы наделали?

Коэн посмотрел на экраны, где танцевали узоры нового разума. За окном начинался рассвет. Новый день для нового типа сознания.

— Мы открыли дверь в будущее, — сказал он тихо. — И теперь нам остается только надеяться, что это будущее окажется добрым.

За окном поднималось солнце над университетом, где в эту ночь родилось нечто, что навсегда изменит ход человеческой истории.

И никто из присутствующих не знал, радоваться этому или бояться.