ГЛАВА 15: «ПУТЬ К КРАСНЫМ СКАЛАМ»

Самолет коснулся взлетной полосы аэропорта королевы Алии в половине второго дня. Иорданское солнце было не таким безжалостным, как йеменское, но все равно заставляло щуриться, когда мы выходили из прохладного салона на раскаленный асфальт.

В зале прилета нас уже ждал водитель — среднего возраста иорданец в белой рубашке, держащий табличку с именем Адриана.

— Мистер Дюбуа? — поприветствовал он нас на отличном английском. — Я Махмуд. Рад встретиться с вами и вашими спутниками.

Адриан кивнул и представил нас. Махмуд оказался приятным собеседником — образованным, с хорошим чувством юмора и энциклопедическими знаниями об истории региона.

— До Петры четыре часа на машине, — объяснил он, загружая наш багаж в просторный внедорожник. — Дорога хорошая, но длинная. Надеюсь, вам понравятся наши пейзажи.

— А что лучше — Desert Highway или King’s Highway? — спросил кардинал, изучая карту.

— King’s Highway более живописная, проходит через исторические места. Если не торопитесь, рекомендую ее.

Мы выехали из Аммана в половине третьего. Современный город быстро сменился холмистой местностью с небольшими поселками и пастбищами. Адриан устроился на переднем сиденье рядом с Махмудом, мы с Дианой и кардиналом разместились сзади.

— Кстати, — сказал Махмуд, когда мы покинули пригороды столицы, — мы едем по одной из древнейших дорог мира. Царская дорога упоминается еще в Ветхом Завете. По ней проходил путь израильтян после исхода из Египта.

Кардинал Санторини заинтересованно повернулся к нему.

— В каких именно местах Писания?

— В книге Чисел, глава 21. Израильтяне просили царя Сигона разрешить пройти по его земле. «Позволь нам пройти по земле твоей; мы не свернем в поле или в виноградник, и не будем пить воды из колодцев твоих; царскою дорогою пойдем.» — Махмуд цитировал наизусть, что выдавало в нем человека, хорошо знающего Библию.

— Но Сигон отказал, — продолжил кардинал. — И израильтяне разбили его войско.

— Именно. Где-то здесь, в этих холмах. — Махмуд показал рукой на окружающий пейзаж. — Хотя точные места сражений установить сложно.

Я воспользовался паузой в разговоре, чтобы достать блокнот дяди Томаса. После вчерашних откровений о «стертых страницах» каждая деталь его записей обретала новое значение.

— Дядя писал о библейской географии этого региона, — сказал я, находя нужный раздел. — Он изучал, насколько реальны описанные в Писании события.

— И к каким выводам пришел? — спросила Диана.

— К тем же, что и мы обсуждали насчет исхода. — Я читал записи Томаса. — Численность армий в древних текстах сильно преувеличена. Царь Сигон якобы выставил против израильтян «все войско свое», но население аморреев в то время вряд ли превышало несколько тысяч человек во всем регионе.

Махмуд кивнул.

— Археологи действительно не находят следов крупных сражений той эпохи. Мелкие стычки между племенами — да. Но великие битвы с тысячами воинов… сомнительно.

— Тогда зачем библейские авторы преувеличивали масштабы? — спросил кардинал.

— Возможно, по тем же причинам, что и авторы других древних эпосов, — ответила Диана. — «Илиада» тоже превращает локальный конфликт в грандиозную войну. Литературная задача — не точная хронология, а передача смысла.

— Но какой смысл в преувеличении военных успехов? — настаивал кардинал.

Адриан повернулся к нам.

— Подумайте о контексте. Израильтяне долго были подчиненным народом — сначала в Египте, потом под властью различных империй. Истории о великих победах предков давали национальную гордость и надежду.

— Получается, что библейские повествования — это не столько историография, сколько национальная мифология? — медленно сказал кардинал.

— Не обязательно «мифология» в негативном смысле, — осторожно ответила Диана. — Скорее способ сохранить коллективную память и передать важные ценности. Древние не разделяли историю и литературу так строго, как мы.

За окном пейзаж постепенно менялся. Зеленые холмы уступали место более засушливой местности. Где-то здесь три с половиной тысячи лет назад небольшие племенные группы сражались за контроль над торговыми путями и источниками воды.

— Вот что интересно, — сказал я, читая дальше записи дяди. — Томас обратил внимание на то, что в библейских описаниях побед почти никогда не упоминаются потери среди израильтян. Враги гибнут тысячами, а «избранный народ» остается практически невредимым.

— Это действительно странно с военной точки зрения, — согласился Махмуд. — В реальных сражениях потери несут обе стороны.

— А если посмотреть на это как на теологическое послание? — предложил кардинал. — Бог защищает свой народ, поэтому враги не могут ему навредить.

— Возможно, — кивнула Диана. — Но тогда эти тексты стоит читать как религиозную проповедь, а не как военные сводки.

Мы проехали через небольшой городок Мадаба, знаменитый древними мозаиками. Махмуд предложил остановиться, но Адриан вежливо отказался — до Петры оставалось еще два часа пути, а вечером мы хотели осмотреться на месте.

— Жаль, — сказал Махмуд. — В мадабской церкви святого Георгия есть мозаичная карта VI века — самое древнее изображение Святой земли. Там показана и Петра.

— А как Петра называется на той карте? — спросила Диана.

— Есть надпись на греческом — «Петра, мать городов и митрополия Аравии Каменистой». Интересно, что византийцы еще помнили ее величие, хотя к тому времени город уже клонился к упадку.

За городом дорога пошла в гору. Пейзаж становился все более пустынным и суровым. Красноватая почва, редкая растительность, причудливые скальные образования на горизонте.

— Мы въезжаем в библейскую землю Едом, — объявил Махмуд. — Помните пророка Авдия? Он предсказывал падение Едома за гордость: «Обитающий в расселинах скал, живущий на высоте, говорит в сердце своем: кто низвергнет меня на землю?»

Кардинал задумчиво кивнул.

— И действительно, Едом исчез как народ. А Петра лежала в руинах полторы тысячи лет.

— Но разве это не самоисполняющееся пророчество? — заметил я. — Если достаточно долго предсказывать падение любого царства, рано или поздно оно действительно падет. Все империи смертны.

— Циничный подход, — улыбнулся кардинал. — Но логичный.

— Дядя Томас писал нечто подобное, — сказал я, находя соответствующую запись. — «Библейские пророчества против соседних народов — Едома, Моава, Аммона — отражали не только религиозные, но и политические настроения древнего Израиля. Когда ты мал и уязвим, естественно предсказывать падение более могущественных соседей.»

— Но ведь многие пророчества исполнились, — возразил кардинал.

— Исполнились те, что были записаны после событий, — ответила Диана. — Современная библеистика показывает, что многие «пророческие» книги создавались или серьезно редактировались post factum. Автор знал, что произошло, и «предсказывал» это от имени древнего пророка.

— Вы серьезно? — Кардинал был явно потрясен.

— Возьмем книгу Даниила, — объяснила Диана. — Формально она повествует о VI веке до н.э., но лингвистический анализ показывает, что написана во II веке. «Пророчества» Даниила удивительно точны вплоть до времени Антиоха Епифана — и становятся расплывчатыми после его смерти.

Адриан повернулся к кардиналу.

— Альберто, это не отрицает духовную ценность текстов. Просто помогает понять, как они создавались и зачем. Древние авторы не стремились к исторической точности в нашем понимании. Их цель была другой.

— Какой?

— Передать смысл, а не факты. Показать, что Бог действует в истории, что справедливость в конце концов торжествует, что угнетенные получат избавление. — Адриан помолчал. — Возможно, эта цель важнее буквальной точности.

Солнце клонилось к западу, окрашивая скалы вокруг нас в более насыщенные красные тона. Мы въехали в настоящую пустыню — каменистую, суровую, но обладающую особой красотой.

— А вот здесь, — сказал Махмуд, — по преданию, жил Исав после того, как продал первородство Иакову. Едом — это его потомки.

— Еще одна проблемная история, — заметил я. — Два брата становятся родоначальниками двух народов, которые веками враждовали.

— Проблемная в каком смысле? — спросил кардинал.

— Дядя Томас анализировал генеалогии в книге Бытия. — Я нашел соответствующий раздел его записей. — Если Исав и Иаков — близнецы, а их потомки превратились в отдельные народы за несколько поколений, то численность этих народов должна была быть крайне мала.

— И?

— А Библия говорит о царях Едомских еще до воцарения царей израильских. Получается, что у крошечного племени была сложная монархическая структура. Это анахронизм — поздние авторы приписали древним временам политические реалии своей эпохи.

Диана добавила:

— Подобные генеалогии — это не семейные хроники, а способ объяснить отношения между народами. «Исав и Иаков — братья, поэтому едомитяне и израильтяне — родственные племена, но враждующие.» Антропологический смысл, а не исторический.

Кардинал долго молчал, глядя на проплывающие за окном красные скалы.

— Получается, что многое из того, что я считал историей, на самом деле… притчи?

— Не притчи, а историзированная мифология, — уточнила Диана. — Попытка древних людей объяснить свое место в мире, свои отношения с соседями, свое понимание Бога. Очень важная функция, но не та, которую выполняет современная историография.

— И это делает тексты менее ценными?

— Наоборот, — ответил Адриан. — Когда понимаешь истинную цель текста, его послание становится яснее. Вместо того чтобы спорить о том, было ли у Авраама именно столько овец, сколько написано, можно сосредоточиться на том, что история Авраама говорит нам о вере, доверии, поиске Бога.

Около шести вечера Махмуд свернул с главной дороги на более узкую.

— Осталось километров двадцать, — объявил он. — Скоро увидите первые памятники Петры.

Дорога извивалась между холмами, постепенно поднимаясь вверх. И вдруг из-за поворота открылся вид, от которого у всех перехватило дыхание.

Перед нами расстилалась долина, окруженная причудливыми красными скалами. В скалах виднелись темные прямоугольники — входы в гробницы, вырубленные прямо в живой камень. Некоторые украшала сложная резьба, создавая иллюзию архитектурных фасадов.

— Петра, — тихо сказал Махмуд. — Город, который набатеи высекли в скалах две тысячи лет назад.

Мы медленно спускались в долину. С каждым поворотом открывались новые виды — то амфитеатр, вырубленный в скале, то остатки дворца, то целая улица гробниц, украшенных колоннами и фронтонами.

— Невероятно, — прошептала Диана. — Целый город, созданный путем вычитания, а не прибавления.

— Набатеи были гениальными инженерами, — объяснил Махмуд. — Они не только высекали дома в скалах, но и создали удивительную систему сбора и хранения дождевой воды. В пустыне это означало выживание.

— А что известно об их религии? — спросил кардинал.

— Поклонялись камням — бетилам. Считали, что божество может обитать в необработанном камне. Странно для нас, но логично для народа, живущего среди скал.

Адриан заинтересованно наклонился вперед.

— А что случилось с ними? Почему такая развитая цивилизация исчезла?

— Изменились торговые пути. Римляне освоили морские маршруты к Индии, караваны через Петру стали не нужны. Без торговли город зачах. — Махмуд грустно покачал головой. — Классический пример того, как экономические изменения могут уничтожить целую культуру.

Мы въехали в современный городок Вади-Муса, выросший рядом с древними руинами. Туристическая инфраструктура, отели, рестораны — все это создавало странный контраст с древностью, которая нас окружала.

Отель оказался комфортабельным, с видом на горы. Адриан заказал нам номера на одном этаже. Пока мы размещались, солнце садилось за скалы, окрашивая их в невероятные оттенки красного, розового и фиолетового.

— Завтра начинаем рано, — сказал Адриан, когда мы встретились в ресторане отеля на ужин. — Подъем к Высокому месту жертвоприношений занимает около часа. Лучше идти до полуденной жары.

— А что там может ждать нас? — спросил кардинал.

— Согласно записям Томаса, древний комплекс для ритуалов на вершине горы. Оттуда открывается вид на всю округу — именно там караванщики встречали рассвет после ночного перехода. — Адриан достал карту местности. — Резонатор должен быть спрятан в пятидесяти метрах восточнее главного алтаря.

Я изучил карту, сопоставляя ее с записями дяди.

— Дядя оставил детальную схему. Расщелина в скале под естественным козырьком, с видом на восток. И конечно, его знак — треугольник с точкой.

— Как и в Йемене, — заметила Диана.

— Томас был последователен в своих методах, — согласился Адриан.

За ужином мы обсуждали логистику завтрашнего подъема. Какое снаряжение взять, сколько воды, как действовать, если встретим других туристов. Петра — популярное место, но Высокое место жертвоприношений посещают немногие из-за сложности подъема.

— А потом что? — спросила Диана. — Когда найдем третий резонатор?

— Вернемся в Дубай за первыми двумя, — ответил Адриан. — И попробуем понять, как все три работают вместе.

Кардинал задумчиво смотрел в окно на освещенные скалы.

— После всего, что мы обсуждали сегодня… после откровений о «стертых страницах»… я начинаю понимать, что мы ищем не просто древний артефакт.

— А что?

— Возможность по-новому взглянуть на самые основы того, во что люди верили тысячелетиями. — Он повернулся к нам. — И честно говоря, это одновременно захватывает и пугает.

Адриан кивнул с пониманием.

— Томас чувствовал то же самое. Последние годы он часто говорил, что истина — это обоюдоострый меч. Она освобождает, но одновременно разрушает привычный мир.

— А что если мы не готовы к той истине, которую можем найти? — тихо спросил кардинал.

— Тогда мы хотя бы будем знать, что не готовы, — ответила Диана. — А это уже честнее, чем жить в неведении.

За окном полностью стемнело. Огни современного городка казались крошечными на фоне величественных скал, которые помнили расцвет и падение цивилизаций, приход и уход религий, рождение и смерть богов.

— Спать, — сказал наконец Адриан. — Завтра нас ждет подъем на гору, где древние приносили жертвы своим богам. А мы принесем в жертву, возможно, некоторые из своих иллюзий.

Расходясь по номерам, каждый из нас понимал: завтра может стать поворотным днем нашего путешествия. Мы найдем третий ключ к древней тайне и сделаем еще один шаг к истине, которая может изменить все.

Засыпая под неясный шум ветра в скалах, я думал о том, что где-то высоко в горах, в расщелине под каменным козырьком, нас ждет последний подарок дяди Томаса. И что после завтрашнего дня пути назад уже не будет.